[ad_1]
Высадившись на чужой берег в Северной Америке или Тихом океане, европейские исследователи сразу же называли землю в честь своих покровителей или страны, из которой они прибыли, прежде чем претендовать на нее как на часть владений короны. Английский язык во всех смыслах был колониальным инструментом в руках британской короны. Сегодня коренным народам со всего мира удалось обратить этот процесс вспять, вернув себе исконные названия своих племен и территорий.
Коренные народы, имена коренных народов
22 мая 2013 года группа коренных жителей из племени цавоут собралась в Саанихе (Британская Колумбия), чтобы подняться на гору Дуглас. В конце XIX века капитан Генри Келлетт назвал гору в честь Джеймса Дугласа, первого губернатора колонии Британская Колумбия и офицера Компании Гудзонова залива. В его честь также были названы Дугласовы договоры, которые были разработаны в 1850-х годах и привели к отторжению коренных народов с территории, известной сегодня как остров Ванкувер.
В 2012 году участники марша установили на вершине горы знак. На табличке было написано “ПКОЛС” (в переводе на английский – “Белая голова”) – название коренного населения, под которым гора была известна на протяжении тысячелетий до прихода европейских колонистов. В своей книге, Как мы всегда поступалиЛиэнн Бетасамосаке Симпсон, одна из самых влиятельных представителей коренных народов своего поколения, называет мелиорацию ПКОЛС переломным моментом в истории коренных народов, частью возрождения на территории современной Канады.
В 2003 году, за десять лет до рекультивации ПКОЛС, Айерс-Рок, массивная песчаниковая скала, священная для народа питжантжатаджара (Aṉangu) в Центральной пустыне Австралии, была официально признана под своим коренным названием Улуу (Uluṟu). Переименование коренных народов в Австралии имеет дополнительное символическое значение, поскольку представляет собой повторение родового наречения земли, которое, согласно рассказам аборигенов, произошло в эпоху сновидений.
В те времена различные человеческие и нечеловеческие существа, принадлежавшие к предкам во времена сновидений, некоторые из которых обладали героическими размерами и сверхъестественными способностями, начали бродить по Земле, которая все еще была плоской, сухой и бесформенной, давая имена всем формам рельефа, растениям, людям и животным. Из рассказов о времени сновидений аборигены узнали все, что им нужно знать о своих духовных верованиях, своей земле, моральных нормах и системе родства. В этом контексте попытка колониализма стереть названия мест проживания аборигенов также представляет собой попытку стереть тысячелетия истории аборигенов.
Так же как язык имел решающее значение для колонизации, сегодня он стал неотъемлемой частью процесса деколонизации. Многие сообщества коренных и некоренных народов Северной и Южной Америки и Тихоокеанского региона сейчас заняты переосмыслением и отказом не только от колониального мышления, но и от английской терминологии, используемой для его передачи.
В своей новаторской книге Элементы коренного стиля, ученый из числа коренных народов Грегори Янинг призывает некоренных писателей использовать английский язык таким образом, чтобы не оскорблять коренные народы. Известный издатель и член племени опаскваяк кри из северной Манитобы, он призывает других издателей избегать неуместной, расплывчатой или оценочной терминологии, взятой из работ исследователей и миссионеров, такой как язычество, варвар, скво, или redskin.
Деколонизация, по его мнению, – это постепенный процесс отказа от старых стереотипов и традиционно принятой колониальной терминологии. Благодаря практике замены европейских имен на коренные, язык наконец-то используется как позитивный и активный инструмент, а не как это было в колониальную эпоху, как инструмент насилия.
Английский язык – инструмент колониализма
“Язык”, Канадский поэт Роберт Брингхерст пишет в своей книге История, острая как нож, “это организм: невесомый, прерывистый организм, который живет в умах и телах тех, кто его произносит”. Если выживание языка может быть гарантировано только через выживание тел и умов его носителей, то систематическое нападение колониализма на тела коренных народов было нападением и на языки коренных народов. Нападение, совершенное сначала через физическое насилие, через ружья, сожжения и резню, а затем, на более систематическом уровне, через навязывание английского языка.
В школах-интернатах английский монолингвизм обычно ассоциировался с интеллектом и грамотностью; чем быстрее ученики могли (или хотели) отказаться от языка своих родителей, бабушек и дедушек и забыть его, тем больше шансов, что их примут в белом обществе.
Наречение земли именем представляло собой предварительное условие для ее захвата и разграбления. Так же как и заключение договоров. В отличие от Австралии, Канада имеет долгую историю договоров с коренными народами, начиная с так называемых договоров Робинсона в 1850-х годах. За ними последовали Нумерованные договоры, заключенные в период между 1871 и 1921 годами, которые открыли путь к заселению и государственным железнодорожным проектам на Великих равнинах.
Нет необходимости говорить о том, что все договоры были написаны на английском языке, что лишило коренные народы возможности участвовать в их составлении. Это был момент, когда английский язык перестал быть тем, чем он всегда должен был быть – средством общения – и присоединился к винтовкам и дробовикам в лишении коренных народов их земель. В этих рамках возвращение топонимов коренных народов представляет собой символический акт сопротивления колониализму, поскольку подтверждает присутствие коренных народов за пределами принятого европоцентричного нарратива и чисто белого космоса.
Языки коренных народов, выживание коренных народов
Сохранение языков коренных народов в Австралии интересным образом отражает историю колонизации континента. Например, штат, известный сегодня как Новый Южный Уэльс, был первым районом, заселенным уже в 1800 году. Поселенцы, озабоченные насущными и практическими проблемами – выживанием, – не предпринимали особых усилий по аннотированию языков, на которых говорили коренные народы, проживавшие на этой территории. Однако в 1820-1830-х годах, когда колонисты и исследователи проникли вглубь Западной и Южной Австралии, миссионеры и чиновники столкнулись с огромным разнообразием языков и диалектов среди коренных народов. Это было, мягко говоря, удивительно, поскольку Австралия, как и Канада и США, имела долгую историю белых, европоцентричных текстовых представлений об аборигенах.
Хотя они иногда расходились в своих ожиданиях относительно будущего коренных народов, большинство из них сходились на том, что представляли их как представителей неграмотной, отсталой, примитивной, ленивой и вырождающейся расы, практически лишенной культуры, и как высшее звено между людьми и обезьянами. Они принадлежали к расе, которая, как ожидалось, не переживет прихода более развитых и просвещенных европейцев. По иронии судьбы, европейские миссионеры с их классическим образованием сыграли решающую роль в сохранении языков коренных народов, поскольку некоторые из них начали собирать парадигмы глаголов, образцы предложений, структуры слов и таблицы местоимений.
Взаимосвязь между сохранением языка и колониализмом подчеркивает и профессор Роберт М. У. Диксон, автор фундаментальной книги Языки Австралии. Здесь он отмечает, что “В те времена, когда к австралийским аборигенам относились достаточно хорошо, проявлялся большой интерес к их культуре и языку; когда же с ними обращались плохо, лингвистическая работа заметно отсутствовала”.
Например, случай Тасмании, история которой является символом огромных культурных потерь, вызванных британским колониализмом. Колонизация была особенно ужасной в этом островном штате Австралии, и в результате мы имеем лишь несколько списков слов. Они свидетельствуют о том, что коренные жители острова говорили на восьми-двенадцати языках. Восстановить звучание тасманийских языков сложно, если не невозможно.
На материке только в 1950-х годах антропологи начали подчеркивать необходимость понимания культуры аборигенов. В результате некоторые либеральные миссионеры-гуманисты стали позволять аборигенам сохранять то, что они считали “лучшим” из своей культуры, в условиях, которые, тем не менее, были направлены на их “цивилизацию”.
1950-е годы стали переломным моментом в отношениях между коренными и некоренными австралийцами, и язык вновь сыграл решающую роль в этих изменениях. Некоторые миссионеры ставили перед собой задачу изучать местные языки и проповедовать на них, а в различных миссиях аборигены и неаборигены Австралии работали бок о бок, переводя Евангелия на язык местного коренного населения. Так, например, поступил преподобный Роберт Лав, который еще в 1920-х годах перевел Евангелия от Марка и Луки на язык ворора, на котором говорят на севере Западной Австралии.
На протяжении всего XX века в миссиях по всей Австралии языки коренных народов служили основой для общения между двумя группами, что некоторые считают первыми шагами в трудном процессе примирения.
Коренные народы, литература коренных народов
Когда писательницу маори Патрицию Грейс спросили, откуда она родом, она сказала: “Я родилась на Те Упоко о Те Ика, голове рыбы, которую давным-давно выловил полубог Мауи из великого океана Кива, или, говоря иначе, я родилась в том месте, которое сейчас известно большинству как Веллингтон, Новая Зеландия”.
Литература коренных народов играет важную роль в подтверждении терминологии и языков коренных народов. Языки, по их мнению, являются не просто средствами общения – они хранят традиции, истории, различные мировоззрения и, возможно, решения старых и новых проблем. Убить язык – значит лишить мир одного из средств выживания в условиях социальных и экологических изменений.
Это мнение разделяет Лиэнн Бетасамосаке Симпсон. Рассказчица, автор песен, активистка и исполнительница из племени нишнаабегов Мичи Саагиг, она также является гражданкой Канады. В своих работах она неоднократно заявляет, что нишнаабевин, то есть интеллект и культурные традиции ее народа, постоянно отражаются и выражаются в языке, на котором говорят анишинаабеги, нишнаабемовин, чьи специфические и нюансированные термины зачастую невозможно перевести на английский. Литература, по мнению Симпсона, может оживить языки, поместив их в современный мир, в котором возникают такие произведения искусства. Сохраняя записи устных историй и языковых изменений, литература не дает языкам “застыть” во времени.
Работы Лиэнн Симпсон пронизаны терминами нишнаабемовинов, а также словами из других языков коренных народов. Например, город Монреаль всегда называется Tio’tia:ke, как его называют каниен’кеха:ка (ирокезы), а Питерборо, родина части мичи-саагиг народа анишинаабег, – Nogojiwanong.
В ее рассказах Торонто – это Gchi Enchikiiwang, а озеро Онтарио – Chi’Niibish. К ирокезам, которые занимают столь заметное место в истории Канады, она обращается как Rotinonhseshá:ka, согласно терминологии Kanien’kehá, языка народа Kanien’kehá:ka (могавков). Мир, говорят нам языки коренных народов, более разнообразен, многолик и нюансирован, чем мы думаем.
Переименование и согласование
В постколониальной среде язык олицетворяет сплоченность и связь общины, поскольку он подтверждает идентичность коренного народа за пределами белого космоса. Он способен объединить людей, сплотить их как физически, так и духовно”. В своей статье “Язык угнетения”, ученый Майкл Кристи отмечает, что “Угнетение аборигенов началось со слов”. Это верно не только для Австралии, но и для всех постколониальных стран. Сегодня именно с помощью слов коренные народы со всего мира наконец-то могут вернуть себе ценность своей культуры, важность языков предков, свое место в нашем обществе и тот уникальный вклад, который они могут внести в развитие мира.
Сосуществование языков коренных и некоренных народов в постколониальных странах указывает на культурное и языковое разнообразие, которое насильственное навязывание английского языка во времена колониализма пыталось заглушить. Сейчас это разнообразие подтверждается и празднуется коренными народами по всему миру, чтобы постколониальные страны действительно стали, если воспользоваться языком анишинаабегов, Кина Гчи Нишнаабег-огамиг, место, где мы все живем и работаем вместе.
[ad_2]